 |
| Автор:
Вова Чайка |
| Галерея:
Добрый мир Вовы Чайки
|
Одуванчики и фрукты. 33х60. х.м. 2001. |
|
На картинах - яхты с парусами, маковки церквей, провинциальный городок в ярком мареве. По его улице на одном из холстов идет человек, широко раскинув руки. Произведение называется: "Я счастлив". Лирический герой - сам художник, Вова Чайка, 26 лет. Несмотря на не столь солидный возраст, он создал свое направление в живописи - "Бон арт" - "доброе искусство".
- Наше время - достаточно агрессивное. Если это настроение будут нести еще и полотна художников - не миновать беды, - считает Чайка. - Главный принцип бон-арта - вселять надежду. Этой цели способствуют умиротворенная, без диссонансов, композиция, "миролюбивый" сюжет (например, сцены из повседневной жизни), яркие, природные тона. При этом черный цвет исключается.
- Импрессионистам подражаешь? - спросила я у Вовы, вспомнив, что некоторые из великих тоже не жаловали цвет угля.
- Нет, что ты, об этом совсем не задумывался, - простодушно ответил он. - Я вообще не умом пишу, а сердцем, так, как чувствую.
- Но какие-то художники на тебя влияние оказали?
- Конечно, мои любимые Матисс, Рауль Дюфи, Татьяна Маврина. А еще - все народное и детское творчество.
Как и многим творческим натурам, Вове не чужда мистификация. В редакцию, чтобы побеседовать со мной, он явился в черном плаще с блестками и белой розой в руках.
- Ну вот и твой любимый сюжет, - сказала я, посмотрев на маскарадное одеяние. - Ты что же, карнавалов не пишешь?
- Пока нет, - признался Чайка. - Хотя в Суриковском институте три года проучился в театральной мастерской у профессора Курилко-Рюмина. Но с самого начала знал, что с этим видом искусства никогда не буду связан.
- Зачем тогда было такую специализацию выбирать?
- Театральная кафедра мне кажется наиболее творческой, она может научить художника мыслить образно.
"Сурик" Вова бросил на третьем курсе, посчитав, что вуз оставляет слишком мало времени для творчества. Когда Чайка начал заниматься искусством, он точно сказать не может. Зато помнит себя с раннего детства с носом и руками, измазанными красками. Мама и папа живописцы, члены Союза художников, ну как тут и сыну не начать марать бумагу? Хотя сам Вова считает, что художником родился, и, будь у родителей другая профессия, он все равно рано или поздно взялся бы за кисть.
Первое подтверждение призвания одаренное дитя получило в семь лет. Именно тогда его работы попали на выставку самодеятельных художников в родном городе Вязьме. Экспозиция объединяла графические работы на тему рассказа Льва Толстого "Холстомер. История лошади". В девятилетнем возрасте Вова читал статьи о своей графике в журналах "Юность" и "Юный художник". А еще через десять лет Чайка вошел в историю как самый молодой живописец, у которого состоялась персональная выставка в ЦДХ.
- Как тебе это удалось? Неужели без блата?
- Просто работ было достаточно для того, чтобы их показать широкому зрителю. Вообще-то в Доме художника все демократично: хочешь выставку - пиши заявление и приноси картины. А комиссия решит, устраивать ли тебе что-то или нет. Моя живопись понравилась. Поддержка в тот момент, пожалуй, была только от фонда "Новые имена". Больше "за спиной" никто не стоял. Работы родителей стен ЦДХ никогда не видели. А вот старший брат свои картины выставлял, но потом ушел в дизайнерский бизнес. Я свою экспозицию посвятил всем домашним, так и назвал ее "Посвящение". Мама с папой для меня - главные критики Я обожаю нашу с ними совместную мастерскую с потолками в пять метров, большими окнами. Прихожу в нее, как в храм: зажигаю свечи, раскладываю фрукты, красивые ткани. Мне важно, чтобы во время работы звучала музыка.
- В 19 лет после выставки в ЦДХ не закружилась голова от успехов?
- Когда нос задирается кверху, вспоминаю слова Мастера Шина из Китая: "Ничто не может украшать художника так, как скромность". У себя в стране он официально признанный мэтр (вот как у нас Глазунов), а живет в совсем маленьком домике...
Впрочем, несмотря ни на что, очевидно: Чайка собой доволен. Ему есть чем гордиться. С 16 лет он написал около 600 картин, его выставки проходили в разных странах мира. Вот и в марте он собирается в Бельгию - уже в пятый раз. А началось все с того, что представители одной галереи этой страны когда-то увидели его работы в Доме художника. И надо же было такому случиться, что в делегации оказалась русская эмигрантка. Картины Вовы, пронизанные любовью к своей стране, ей просто не могли не понравиться. Они познакомились, завязались отношения, и деловые, и дружеские. Она помогла юноше устроить экспозиции работ во дворцах Брюсселя и Антверпена. Побывав на одной из них, художнику согласился позировать сам бургомистр бельгийской столицы.
Общение с интересными людьми - источник вдохновения. Единственный, который Вова находит за границей. Потому что там он неизменно начинает скучать по родине. Как говорил поэт, "большое видится на расстоянии". Особенно художник тоскует по родной Вязьме. "Это мир, в котором я работаю, занимаюсь фотографией, археологией, краеведением. В нем все вдохновение, природа и покой. Мой город для меня сентиментален - там я дрался, что-то раскапывал, первый раз признавался в любви".
Все эти чувства отражены в картинах - Чайка пишет по преимуществу Вязьму, хотя улицы на холстах и кажутся сказочными. "Может, я смог бы запечатлеть в своем стиле не менее прекрасные города - Серпухов, Коломну, Суздаль, но в них бы не было столько пережитого".
А вот столицу Вова пишет с удовольствием. Тут тоже есть "сентиментальные" места, ведь он столько лет ходил в художественное училище им. 1905 года, в Сурик. Да и сейчас полжизни проводит в первопрестольной: здесь проходят выставки, завязываются деловые отношения. Едет ли куда-то, идет - впечатления ложатся на холст. Благодаря этому Вова дважды завоевывал первые награды на конкурсе нашего журнала "Художник, нарисуй Москву".
На картине, которая получила премию в конце прошлого года - златоглавая столица. По мнению Чайки, храмы придают картинам глубину, заставляют задуматься о вечном.
- А ты сам верующий человек?
- Да, кстати, мои предки были старообрядцами. Я же с Богом общаюсь в душе.
- У тебя есть любимые места в Москве?
- Я часто гуляю в пределах Белого города, где раньше был Хитров рынок. Нравятся Хохлов переулок, Маросейка. Мне кажется, это наиболее сохранившееся и наиболее "московские места". Помнишь, Окуджава пел, что Москвы становится все меньше? Вообще, мне по душе здания, от которых веет памятью прошедших веков. В своем городе борюсь за сохранение старой архитектуры и потому конфликтую с местной администрацией. Им не нравится, что я постоянно шлю письма в областные и всероссийские органы охраны памятников истории. А это дает хорошие результаты. Сократили количество этажей в планах одного дома, который будет строиться рядом с памятниками архитектуры. Развязку газовой магистрали мы перенесли из вяземского кремля. Фотографируем и обмеряем те усадьбы, которые перестраиваются, искажаются и исчезают...
- Ты начал говорить во множественном числе...
- Я - председатель клуба краеведов Вязьмы. Он существует неформально, но ты ведь знаешь, у нас вся культура издревле на одном энтузиазме держится. Нас немного, десять-пятнадцать человек. Для города с семидесятитысячным населением это очень хорошо.
- Как ты стал краеведом?
- Наверное, сказалось влияние одного удивительного человека, живущего у меня во дворе. Он создал на квартире музей Сергея Есенина, который со временем обрел всероссийское и даже международное значение. Представляешь, по количеству экспонатов - рукописей, прижизненных изданий - с ним не может сравниться даже дом поэта в селе Константиново Рязанской области! Сосед заразил меня уважением к предмету, к старой вещи. А еще считаю - чем больше у человека в жизни интересов, тем тверже он стоит на ногах, лучше защищен от негатива. Вот мне еще нравится дневник вести. Это умирающий эпистолярный жанр, зато какой побег от суеты!
- А устав от пера и чернил, ты идешь раскапывать какой-то курган, по уши в грязи. Романтика!
- Насчет курганов ты не права. Я резкий противник так называемой "черной археологии", когда любители просто разоряют курганы, селища домонгольского периода или памятные места, связанные с последней войной. Мы с приятелями никогда не тронем ничего, связанного с захоронениями. Наша археология носит спасительный характер: мы выносим вещи из рушащихся домов и оттуда, где проходят земляные работы. Но на все не хватает времени, живопись перетягивает одеяло на себя.
- Странно, что ты так интересуешься днями давно минувшими, я знаю, ты еще и мемуары любишь читать, и еще не начал писать исторические картины.
- Зато я делаю вольные копии с картин старых мастеров. Скоро покажу их на экспозиции, которая будет называться немного высокопарно: "Шедевры мировой живописи". Между нами и великими художниками все больше разверзается неумолимая пропасть эпох. Технически мы уже творим не так, как они. Духовно нам вряд ли дано в полной мере прочувствовать ценности и идеалы, воспетые старыми мастерами. Эти люди превращаются в непостижимую и недосягаемую для ((( века легенду. Мне хочется пережить чувства этих художников, прикоснувшись к их творчеству. Правда, бывает и так, что картину на тему чьего-то многолетнего труда я делаю за один день. Вот, например, у меня есть холст "Явление Христа народу". Кто-то, конечно, подумает: ишь, на что замахнулся? Иванов ведь над своим шедевром всю жизнь работал. А для меня такая работа - просто способ подумать над его системой ценностей. Потому что современное искусство, как мне кажется, в идеологии давно зашло в тупик. Мы идем по формальному пути, ищем новые ходы, все это превращается в эксперимент. Такой процесс не хорош и не плох, видимо, для него есть определенные предпосылки в ходе развития истории.
- Твой бон-арт - это и есть попытка создания определенной идеологии. Кстати, ты, кроме всего прочего, декларируешь "добрый космос". Что это такое?
- Искусствоведы часто задают мне тот же вопрос. Они говорят, что космос не может быть добрым или злым, потому что это природа, мудрая, гармоничная и нейтральная. А я говорю: моя задача - сделать это естество немножко добрее. Когда смотришь на звезды, хочется верить, что это просто осколки холодного льда, огня, клокочущего протуберанцами. Каждому хочется, чтобы космос к нам относился с любовью и вниманием, как высший разум.
- Как ты думаешь, у бон-арта возникнут последователи?
- Честно говоря, не знаю. Но под этим лозунгом уже проходили совместные выставки с довольно известными художниками: Верой Ильницкой, Аароном Бухом, Светланой Токаревой.
- У тебя есть творческая мечта?
- Самое главное - реализовать свой талант. В училище 1905 года в моей группе было много одаренных ребят. А художником стал один я, потому что многие пошли по якобы более успешному пути: в рекламу, в дизайн, и даже в ФСБ. Но зарывать свой дар в землю нельзя, я верю, с нас потом за это спросится...
Анна ЧЕПУРНОВА |
|
